Сморгнул, выдохнул.

– Когда я могу вас забрать? – и больше слышать ничего не хочу, этого более, чем достаточно.

В палату вдруг врывается охранник, а за ним семенят врач с медсестрой, оба до смерти перепуганные.

– Эй, мужик! На выход, давай! Это больница, а не дом свиданий, – не очень вежливо обращается охранник, но Северов даже внимания на него не обращает.

Поворачивается к врачу.

– Когда я могу забрать свою семью?

Доктор испуганно моргает и как-то растерянно разводит руками.

– Ну так через пару дней и забирайте.

Матвей отдаёт мне Вику, а Нику сам кладёт в кювез.

– Я охрану сюда пришлю. Никуда не уходи без меня, – касается горячей, широкой ладонью моего лица, склоняется, целует в губы и проводит по ним языком. – Спасибо за дочек, маленькая, – а затем резко развернувшись, уходит.

Последующие дни были сродни пыткам. За исключением тех моментов, когда мне звонил Матвей и мы подолгу болтали о девочках.

Разговоров о нас он почему-то избегал и, как только я заикалась о нашей дальнейшей жизни, сразу же переводил разговор в другое русло. Впрочем, я могла его понять. Он все еще считал, что у нас с Самсоном что-то было и это его если не злило, то по-любому отталкивало от меня.

Что ж, я надеялась, что и это пройдет. Ведь мы любим друг друга, а это главное. В конце концов, он прекрасно понимает, что у меня не было другого выхода, кроме как заключить брак с Яром. Я спасала наших детей.

А ещё терзали вопросы, которые я боялась задать Матвею. Где Самсон и что с ним? Когда помутнение рассудка от того, что Север жив прошло, я вспомнила их драку под окнами роддома и теперь тревожилась за жизнь Яра не на шутку. Всё же он спас меня от Синего. Наших девочек спас. Оберегал нас и заботился все эти месяцы.

Может у него и были какие-то «косяки», но смерти он точно не заслужил, а я знала, Север может. Особенно, если он во гневе.

Я бы ни за что не полюбила Ярослава, как своего мужчину, но любила, как друга, хоть и часто срывалась на нем. За это, кстати, ему тоже плюс огромный. Мало кто выдержал бы мой, как говорит Север, «дурной» характер. А Яр терпел. Психовал, уходил из дома на сутки, даже пару раз пришёл пьяный, но ни разу ни в чём не упрекнул и, что самое главное, после того поцелуя больше ни разу ко мне не прикоснулся и не пристал. Хотя мог, положа руку на сердце.

Но его слова о том, что дети его… Что я его… Матвей ведь не простит такого. Ворона, правда, простил, вот только последний его друг, а кем был для Северова Самсон, точно я не знала.

Оставалось надеяться, что Матвей всё-таки изменился, хотя бы чуточку. Что не станет он глупости делать. Не станет руки свои марать кровью. Тем более сейчас, когда отцом стал. Как потом он этими руками дочек будет касаться?

И вот на третий день неведения я осторожно поинтересовалась судьбой Яра. Наверное, не стоило спрашивать, но я не удержалась.

– А что, соскучилась уже? Свидание вам устроить? – спросил после минутной паузы.

Тон ледяной, колючий.

– Матвей, – вздохнула, растягивая время, раздумывая, как не разозлить его, но при этом узнать о судьбе Самсона. – Может хватит ревновать?

– Может хватит думать о нём? Беспокоишься? Или может я помешал вашему счастью своим возвращением? Ты говори, не стесняйся, – он начал заводиться, а я поняла, что сейчас точно ничего не узнаю.

Как бы хуже не сделать. Уж я хорошо знаю, как Север может ревновать.

– Ладно. Поговорим об этом позже. Когда ты приедешь за нами?

– Завтра.

Я угукнула и снова воцарилась гнетущая тишина. Он жутко злился на то, что мы с Самсоном расписались, злился на то, что Яр назвал нас своими. И я могла понять его. Наверное, моя реакция была бы такой же, окажись, что Север на ком-нибудь женат.

Но сейчас я просто счастлива от того, что он жив. Впервые в жизни я готова молча терпеть несправедливые упрёки и не отвечать тем же.

– Стеш?

– Мм?

– Я дом наш выкупил.

О доме Северова я думала меньше всего, но, честно говоря, скучала по нему. Там я была счастлива, хоть и совсем недолго. Его, как и всё, что было внутри, конфисковали сразу же, как только хозяина посадили, а я съехала к Елене Львовне.

– Это хорошо…

И снова обоюдное молчание.

– Стеш?

– Что?

– Я не стану его убивать. Но если узнаю, что ты с ним… Кошка, я в клочья его растерзаю.

А я знаю, что не врёт. Знаю, что выполнит обещанное. Только бы Яр не стал утверждать, что у нас что-то было, как утверждал о дочках.

– Не было ничего, Матвей. Я бы не смогла.

– Хорошо. Всё, целуй от меня котят и ложись спать.

Сразу после Северова позвонила Елена Львовна, которую судьба Ярика волновала даже чуть больше моего. Я давно заметила, что она к нему относится почти с материнской любовью, которой совершенно точно не пылала к Матвею.

Пришлось ещё полчаса уверять тётушку, что с Самсоном всё будет в порядке, хотя сама поклясться не могла.

Было немного страшно и волнительно. Не только из-за Ярослава, а ещё и из-за неизвестности. Готовы ли мы с Матвеем стать родителями? Готовы ли мы вообще быть вместе? Не в плане любви, тут-то я была уверена и в своих, и в его чувствах.

А в плане возможности.

Что, если враги Севера (коих немало) снова устроят что-нибудь в своём стиле? Я боялась этого до жути. Потому что теперь у нас дети. Малютки, чьи жизни не будут стоить для ублюдочных извергов и ломаного гроша. Слабое место Северова, которым они не постесняются воспользоваться.

От подобных предположений мне становилось дурно и хотелось, схватив своих крошек в охапку, бежать куда глядят глаза. Но разве я смогу отказаться от любимого? Особенно после того, как испытала боль от его потери? Не смогу.

Да и Матвей ни за что не отпустит. Никому нас не отдаст. Я знала это, видела в его глазах ещё тогда, когда он смотрел на меня в окно.

* * *

В доме тихо и тоскливо, так одиноко, что хоть волком вой. А ведь я раньше любил одиночество. Не мог ни с одной бабой находиться в комнате дольше, чем требовалось для секса. Даже когда жил с Катериной, не спал с ней в одной кровати.

Сейчас схожу с ума. Все мысли только о Стеше да котятах моих. Я столько их искал, а теперь лежу один на огромной кровати и пялюсь, как идиот, в потолок. Ещё несколько часов и ночь закончится. Последняя ночь без них. Потому что не выдержу больше, раскрошусь в пыль.

Вспоминал наше со Стешей случайное знакомство, то, что происходило после и не мог понять, как прожил всю жизнь таким долбоёбом. Ведь мог по-другому всё сделать. Мог ухаживать за кошкой – цветы, конфеты, рестораны. Потом жениться на ней. Взять в охапку и свалить нахрен из страны, как это сделали все, кого знал в девяностые. А уже после можно было бы и детишек.